старая судомойка по имени Норит, как он помнил. Лицо женщины исказилось от боли, она тяжело, с натугой дышала, губы её посинели, а глаза были полны ужаса. Увидев подбежавшего монаха, женщина попыталась что-то сказать, но из сжатого судорогой горла вырывались только невнятные звуки. Брат Бенед опустился на колени, приподняв голову женщины, чтобы ей было легче дышать. Она напряглась.

— Шва… шварц … ви … — вырвалось из сжатого горла, и голова её откинулась.

Монах перекрестил женщину и закрыл мёртвые глаза. Подняв голову, он увидел, что вокруг в полном безмолвии стоят собравшиеся слуги, с ужасом глядя на картину новой смерти в замке, за их спинами толпятся потревоженные стражники, а с верхнего этажа поспешно спускаются граф и его дочь в сопровождении Зельды. Лицо графа было суровым. В глазах Гильдебранды стояло отчаяние. «Ведь я же обещал ей, что всё теперь будет спокойно, — пронеслось в голове брата Бенеда, — и вот … Выходит, я обманул её».

— Что здесь произошло? — требовательно спросил граф.

— Это похоже на яд, Ваша Светлость. Только какой и откуда? Яд должен быть очень сильным, чтобы вызвать столь быструю смерть.

Граф обвёл собравшихся слуг сумрачным взглядом.

— Сейчас все расходятся по своим комнатам, — строго произнёс он, — а вы, Руди и Урик, отнесёте погибшую женщину в комнату за залом, закроете там и будете стоять на часах до утра, чтобы никто, — слышите? — никто не мог туда войти, пока мы не проведём осмотр тела.

Распоряжения графа разумны и своевременны, отметил про себя брат Бенед, им недостаёт только наружного наблюдения. И когда все разошлись, он добавил несколько слов капитану стражников, стоявшему тут же. Тот кивнул головой и поспешил выполнить полученное указание. То, что творилось в последнее время в замке, повергло в ужас всех, и распоряжения приезжего монаха исполнялись неукоснительно — на него была вся надежда.

Брат Бенед удалился в свою комнату, несколько сбитый с толку последним происшествием. Но подумав, решил, что преступник поспешно подчищает следы, и если быть внимательным, то его можно вычислить, поскольку он начал паниковать. Он или, скорее, она. Дознаватель был уверен, что преступник — женщина. Мужчины действую куда грубее и прямолинейнее. А здесь закручена какая-то очень хитрая интрига. И он стал перебирать в памяти показания тех, с кем уже успел провести беседу. Погибшей женщины среди них не было. Он успел поговорить с поварихой и двумя её помощницами, но до судомоек очередь не дошла. Значит … Он глубоко задумался. Значит, несчастная женщина знала что-то такое, что могло навредить преступнику. И что бы это могло быть? Да, и погибшая перед его приездом служанка, Хельда, как называла её графиня, скорее всего, распрощалась с жизнью по той же причине. Но что, что могли знать или случайно видеть эти женщины?

Ночь прошла в напряжённых размышлениях. Уснуть удалось только перед рассветом. А утром все доверенные лица собрались в комнате за залом. Здесь были граф, управитель Дрейхон и капитан стражи.

— Ну что? — спросил монах у капитана.

— Вы были правы, брат Бенед, — капитан перевёл взгляд на своего хозяина. — Ночью кто-то пытался проникнуть в комнату через окно, но наткнулся на стражу и скрылся.

— Кто? — вскинулся граф.

— Простите, Ваша Светлость, в темноте парни не рассмотрели злоумышленника, но оба в один голос утверждают, что это была женщина.

Граф нахмурился и бросил взгляд на монаха-дознавателя.

— По всем признакам так и есть, Ваша Светлость, — отозвался он, — только женщине под силу закрутить такую сложную игру. Но кто она? Кто?

Осмотр тела не дал ничего нового. В комнате повисло молчание.

— Если мне дозволено будет сказать, — нерешительно начал управитель, — я предложил бы пригласить сюда мою жену. Она женщина наблюдательная и умная. Может, она что-нибудь заметила?

И граф, и брат Бенед одновременно кивнули головой, приветствуя это предложение. Глинит появилась довольно быстро. Она внимательно осмотрела тело погибшей судомойки, обратив особое внимание на её руки.

— Ну вот, — удовлетворённо произнесла она, наконец, — всё сходится. И у бедной Норит следы зубов на руке. Она, видимо, пыталась защитить лицо, когда эта тварь кинулась на неё.

— Что ты говоришь, жена? Какая тварь? Откуда? — накинулся на неё Дрейхон.

Но в глазах монаха уже начало появляться понимание.

— Я думаю, что такие следы может оставить только змея, — уже более уверенно откликнулась женщина. — К слову, такая же отметина была на ноге у Хельды и, прости меня, Господи, что я не сообразила раньше, на руке у нашей почившей госпожи. По-моему, на левой.

Граф смотрел на пожилую женщину, не отрываясь, и в глазах его стал разгораться недобрый огонь.

— Значит, мою жену хладнокровно убили? — страшным голосом проскрежетал он. — А теперь хотят убить мою дочь?

Мужчина просто задыхался от нахлынувшей на него ярости.

— Кто? — грозно прорычал он. — Кто посмел поднять руку на самых дорогих мне людей? В моём собственном замке. Кто?!

— Думаю, для того чтобы найти ответ, нужно вернуться во времени назад, — тихо добавила Глинит, с сочувствием глядя в глаза своему хозяину, — и вспомнить, как пропал без следа прежний граф Арнульф, как родился неполноценный наследник, и какие непонятные вещи творились с графиней, когда она рожала свою дочь.

Брат Бенед весь обратился в слух. Что здесь происходит, во имя всего святого? Дело куда сложнее, чем просто попытка убийства наследницы. Он взглянул на графа. Тот был бледен как полотно, и, казалось, сразу постарел лет на десять.

— Я не думал, что между всеми этими событиями есть какая-то связь, — уже тихо проговорил он, — но я верю тебе, Глинит, возможно я её просто просмотрел.

Граф растерянно и как-то отрешенно покачал головой.

— Я вам всё расскажу, брат Бенед, но немного позднее, — повернулся он к монаху. — Мне надо прийти в себя. Жду вас в моих покоях через час — вас, брат, тебя, Дрейхон, и тебя, Глинит. И позовите Гильдебранду. Девочке нужно знать правду.

Брат Бенед покидал комнату последним. На пороге он остановил эту наблюдательную женщину, из которой получился бы отличный дознаватель, Глинит.

— Я попросил бы вас задержаться буквально на минуту, — тихо проговорил он.

Жена управителя остановилась и согласно кивнула головой. Она была немногословна — удивительное свойство для женщины! — и очень разумна. Это давало надежду, что её помощь может оказаться весьма полезной в расследовании. Брат Бенед был начисто лишён устоявшихся предубеждений относительно слабости женского ума — на своём веку он встречал немало разумных женщин и намного больше тупых, как колода, мужчин.

Сейчас в голову ему пришло воспоминание о тех последних словах, которые пыталась произнести умирающая Норит. Тогда